____
Беседа
о сребролюбии
Слышали вы, возлюбленная моя братия, коль ясно Владыка Христос доказал суетность многопопечительности нашей, и коль твердо уверил, что Сам Он подаст все для нас необходимо нужное. Слышали, что никто не можете работать Богу и мамоне. Бог и сребролюбие суть две противный вещи. Убо раб Божий не есть раб сребролюбия, и кто делается рабом сребролюбия, не есть тот уже раб Божий. Итак мы или совсем не верим словесам Божиим, или безумствуем и совершенно безпамятствуем. Бог повелевает: ищи царствия Моего; ты же ищешь земных металлов. Бог говорит: старайся быть добродетельным; ты же денно и нощно заботишься скопить богатства. Бог, если будешь работать Ему, обещает тебе не только небесныя благия, но и самыя земныя: ты же делаешься пленником сребролюбия, и все благо и все счастие в нем полагаешь. О сем знаете ли, как говорит человек, восхищен бывый до третьяго небесе и слышавши неизреченные глаголы (2 Кор. 12, 2. 4)? Корень, пишет он, всем злым сребролюбие есть: егоже нецыи желающе, заблудиша от веры, и себе пригвоздиша болезнем многим (1 Тим. 6 10). По сему убо Божественному учению, сребролюбие, во первых, причиняет вся злая; во вторых, приводит в заблуждение и отлучает от веры, и в третьих, многими болезнями удручает, то есть, пронзает и прободает сердце человеческое, яко меч изощренный. Сии же три вещи суть толь злы, что, кажется, превосходят вероятие. Однако, если разберем со вниманием дело, увидим, что и сии три истинно несомнительно за сребролюбием последуют.
Вижу я во первых, сколько есть болезней, терзающих сердце сребролюбца. Он желает всегда собирать сребро, а никогда и ничего не издерживать; желает, говорю, всегда видеть мамону усугубляему, а никогда — оскудевающу. Сего желает, к сему прилепляется, сим воспламеняется его сердце. Но сие невозможно есть по обстоятельствам житейским и естественным. Итак, он сам себя безпрестанно мучитель и измождается. Живет в хижинке или конурке, одевается отребием, столь держит нищенский, слугу едва и одного, да и то негоднаго содержит; ничего не вкушает, чего бы желало насладиться его сердце. Однако поелику, сколько бы он ни ужимался, нужда выжимает и на сии самыя малыя вещи из него несколько денег; того для и дом бывает ему несносен, и одеяние ненавистно, и слуга нетерпим, и самый хлеб горек в устах его, и всякая иная купленная вещь, сколько бы то ни было дешево, скорбь, печаль и тоску раждает в его сердце. Вот каковым образом сребролюбцы терзают самих себя от множества сокрушений!
Для скопления богатства ни днем они спокойны, ни нощию отдохновение получают. Восходят на горы, нисходят в недра земныя, преходят реки и моря, шатаются повсюду, мучатся ежечасно, чтобы накопить денег. А поелику во всяком мирском деле не токмо встречается счастие и прибыток, но и несчастие и убыток: то сребролюбец, если не приобретает и не приумножит своего богатства по своему желанию, впадает сердцем в скорбь и печаль; если же и свои потеряет деньги, меч обоюду острый пронзает тогда утробу его. Тогда-то в нем воздыхания, рыдания и скорби сердца язвительнейшия. Вот болезни, терзающия сребролюбцев!
Нестерпимое желание есть огнь палящий и попаляющий человеческое сердце. Получение желаемаго предмета или совсем угашает, или несколько укрощает и ослабляет пламень страсти. Кипение злобы охлаждается, когда памятозлобец отмстит врагу своему; подслащивается горесть зависти, когда завистливый увидит несчастливым того, коему завидует; утушается похоти жар, когда похотливец удовлетворит мерзкому своему пожеланию: одна страсть сребролюбия есть неутолима, ненасытима, неугасающа. Страждущий водяною болезнию и сребролюбивый сходную имеет болезнь. Страждущий водяною болезнию чем больше пиет, тем паче жаждет: сребролюбивый чем больше пиет, тем паче жаждет: сребролюбивый чем сокровиществует, тем паче желает. Сия же ненасытимая сребролюбия страсть, сие пылающее и неугасимое денег желание, сия неутолимая жажда суть терзающия сребролюбцев болезни, по слову Богоноснаго Апостола.
Разберем же и сие, как сребролюбцы заблуждают от веры. Всяк верный человек верует, что единый Бог есть всемогущий: сребролюбец верует, что и сребро есть всемогущее. Всяк верный верует, что единый Бог может спасти его от всякой нужды и обстояния: сребролюбец чает, что деньгами предупредить все несчастия и отвратить всякую нужду. Се убо каковым образом сребролюбцы заблуждают от веры! Сколько поистине видим мы в древних историях отступивших от веры ради сребролюбия! Страшный един пример видеть можно на Иуде. Он, для приобретения тридцати сребреников, отверг веру во Христа и предал Его на смерть. Сколько же даже до ныне продают благочестие сребра ради! Сколько отвергающих православие и впадающих в ересь для того токмо, чтобы не лишиться малаго и низкаго прибытка! Сколько, ради богатства, и самой во Христа веры отрицающихся, и впадающих в странныя и злочестивыя учения! Истинно убо и несомнительно есть Богоглаголиваго Павла слово: егоже неции желающе, заблудиша от веры.
Но еще и корень, свидетельствует той же Апостол, всем злым есть сребролюбие (1 Тим. 6, 10). Корень всем злым: сие кажется слишком много. Что сребролюбец для снискания богатства и охуждает, и коварствует, и обманывает, и лжет, и клевещет, и грабит, и неправдует, и коварствует, и клятвопреступничает, и предает на смерть, и другия многия творит злодеяния, сие справедливо и доказано; однако сие не составляет всех злых: ибо кроме сих другия многия находятся беззакония. Почему же убо сребролюбие есть корень всем злым? Грех не другое что есть, как преступление закона; но закон весь и Пророки на любви висят: в сию обою заповедию весь закон и Пророцы висят (Матф. 22, 40). Всего закона исполнение есть любовь: исполнение убо закона любы есть (Римл. 13, 10). Следовательно, всем благим корень есть любовь; посему Бог и насадил оную на сердцах наших: яко любы Божия излияся в сердца наша Духом Святым данным нам (Римл. 5, 5). Любовь есть корень: ветви же, цвет и плод ея суть добродетели. Если же вырвешь с корнем из земли плодовитое древо, то земля твоя ничего другаго не произрастит, кроме волчцов и терния. Если искоренишь из сердца твоего корень любви, то все твои дела не другое что будут, как беззакония и грехи.
Но какой же есть таковый человек, который искоренил из сердца своего Богом наслажденный корень любви? Иже убо имать, глаголет на персех возлежавый Иоанн, богатство мира сего, и видит брата своего требующа, и затворит утробу свою от него: како любы Божия пребывает в нем (1 Иоан. 3, 17)? Убо таковый человек не иный кто есть, токмо сребролюбец. Он имеет богатство мира сего, то есть, деньги, золото, сребро, богатство; он видит брата своего нища, алчущаго, нагаго, страннаго, немощнаго — и затворяет утробу свою, и нимало не милосердствует о них. Видит он иногда жену вдовицу всеубогую, окруженную многими малолетными сиротами, плачущими от жажды, стенающими от наготы; видит сиру и оставлену отроковицу, бедствующую потерять единое ея богатство, целомудрие: видит человека христианина мучимаго в темнице и оковах, по причине встречающихся житейских коловратностей, и бедствующаго с женою и чадами погубит веру; имеет притом богатство мира сего и может помочь в таковых жалостных обстоятельствах, и спасти души от смерти: но затворяет немилосердую свою утробу и делается слепым, глухим, разслабленным. Так кто ж не видит, что сребролюбец исторгнул из сердца любовь, то есть, корень всякаго благотворения? И не думайте, что он не любит только брата своего, а любит Бога: ибо сие быть не может. Поелику не любяй брата своего, егоже виде, Бога, егоже не виде, како может любити (1 Иоан. 4, 20)? Нет в сердце его любви Божией, так как нет любви и к ближнему. Бог повелевает, сколько можно, любить Его: возлюбиши, гласит Он, Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем умом твоим, и всею крепостию твоею (Марк. 12, 1). Сребролюбиваго же и все сердце, вся душа, весь ум пригвождены суть к злату, да и всю крепость свою напрягает только на снискание онаго. Почему не токмо всю, но ниже часть некую любви может отделить Богу. Поелику убо недостает в сердце его корня всех благих дел, то все, следовательно, его дела злы бывают и развращенны. Хотя же и приметишь его воздерживающимся от некоторых грехов; не думай, аки бы он воздерживался от них или по любви к Богу, или по любви к ближнему. Таковой любви он не имеет: но воздерживается от оных по любви к злату. Опасается он, чтобы, сделав зло, не подпасть под суд и не истратить или все, или часть богатства своего. Убо таковое его воздержание от зла, по лукавому его намерению, не есть добродетель. Поелику добро не есть добр, если не хорошо, то есть, не с добрым намерением бывает.
Для таковаго же человека, не имеющаго к Богу и ближнему любви, чуждаго всякой добродетели и исполнителя всех злых, может ли быть какая ко спасению надежда? Исправление и покаяние — сия единая есть всем грешникам надежда. Но сыщется ли пример покаяния и исправления человека сребролюбиваго? Уцеломудрились блудницы, оправдались мытари, исправились разбойники, обратились нечестивые, покаялись гонители: но сребролюбца нет ни исправившагося, ни покаявшагося. Один имеем пример, но тот, кто живо представит его, содрогнется и отчается. Раскаялся сребролюбец Иуда: раскаявся, пишет Евангелист Матфей, возврати тридесять сребреники архиереем и старцем (Матф. 27, 3. 4. 5). Раскаялся, признался возвратил сребреники, возопил: согреших, согреших; сказал: предах кровь неповинную, и поверг сребренники в церкви, отъиде, но какий плод был лжераскаяния его? И шед, — той же пишет Евангелист, — удавися. О неизобразимаго бедствия! О неутешимаго несчастия! О зло, паче всех зол в мире сущих горшее! Ниже самое покаяние, врачующее всякий грех пользует сребролюбцу. Покаяние всякаго грешника, поелику есть истинно, врачует и заглаждает грехи: покаяние сребролюбца, поелику не есть покаяние, но плотская ярость, доводит до удавления и отчаяния.
Но обратим взор наш на человеколюбие Божие. Знает Он, какова есть сила страсти сребролюбия, и какой вред причиняет она человеку. Знает, что сребролюбие есть болезнь неисцелимая: почему благоволил дать нам предохранительное от оной врачевство, врачевство сильное, действительное, святое, врачевство таковое, что ежели кто употребляет оное, то пребывает невредим и неприкосновенен для насильства и заразы сребролюбия. Не пецытеся, предписал Он, душею вашею (Матф. 6, 25). Но чтобы никто и никакой не мог представить причины к обязанию себя плотскими попечениями и к употреблению всех своих попечений на приобретение богатства, — еще паче умилосердяся, со обещанием сказал: ищите прежде царствия Божия, — прилагайте все ваше попечение к творению добродетели; Бог же подаст вам, как бы в прибавок, все для вас нужное: ищите прежде царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам (ст.33).
Итак, безумные и окаянные сребролюбцы! вы печетеся о злате, да послужит, как вы говорите, в нуждах ваших. Но нужда каждый час встречается: а вы, раболепствуя ему, ниже коснуться его дерзаете. Вы всеми силами стараетесь накопить денег, да возымеете покой: но оне терзают вас многими за то мучениями. Самое злато, которое вы обожаете, и считаете оное своим хранителем и заступником и от всякия нужды избавителем, сие самое злато строить вам козни и сети, раждает многия несмысленныя и зловредныя пожелания, кои погружают вас во дно всегубительства и погибели. А хотящии богатитися, вещает Дух Святый усты Павловыми, впадают в напасти и сеть, и в похоти многи несмысленны и вреждающия, яже погружают человеки во всегубительство и погибель (1 Тим. 6, 9). Какое же есть сие всегубительство? — Какое иное, кроме заблуждения от веры? Сребролюбец есть маловерен, да не реку неверен; поелику не верует в Бога, Который обещает вся ему необходимо нужная: и сия вся приложатся вам (Матф. 6, 33). А какая есть погибель? — Какая иная, кроме нераскаяния и отчаяния?
Но я, скажешь ты, покаюся при смерти моей. Но знаешь ли ты час смерти своея? Пусть так; знаешь ты, что завтра умрешь: но можешь ли тогда рушить любовь твою с обладавшим тобою толь долгое время сребролюбием? Можешь ли тогда возлюбить Бога от всего сердца и души и помышления и крепости? И кто поверит, чтоб ты мог в один час, или в малое течение времени, переменит толь долговременную привычку, которая превратилась почти в природу? Страшусь я, что для недута сребролюбия не отыщется ни пластыря, ни смешения, ни повязки. Есть на оный единое точию предохранительное врачевство, вельми крепкое и сильное. Какое же именно? — Какое, как не то, которое предписал нам Врач душ и телес наших? Се предохранительное на сребролюбие врачевство: не пецытеся душею вашею, и прочия слова, каковыя слышали мы в нынешнем Евангелии. «Творяй сия, не подвижится во век.»
Блаженства и Заповеди 